Определение правового статуса Каспийского моря

Москва, 14 марта 2006 года

Уважаемые коллеги, рад приветствовать участников сегодняшней встречи в Москве. Также рад, что со времени предыдущего заседания Специальной рабочей группы по Каспию в октябре 2004 года, где мне также довелось выступить на открытии, отмечен прогресс в подготовке Конвенции о правовом статусе Каспия. Пусть в предварительном порядке, но все же согласовано большинство ее статей и положений. Конечно, многое еще предстоит сделать, однако есть основания надеяться на завершение работы в самое ближайшее время.

Гибкий, конструктивный подход — это то, что требуется для выхода на компромиссы по остающимся проблемам. Среди них, как вы знаете, разграничение акватории Каспия и дна его южной части, рамки военной деятельности, условия транзита и прокладки транскаспийских трубопроводов.

В основе принципиального подхода российской стороны лежит признание того, что чем большая часть Каспия останется в общем пользовании, тем эффективнее могут решаться задачи сохранения природной среды уникального водоема и его биоресурсов для нынешнего и будущего поколений. Поэтому, мы считаем, что управление и использование ресурсов моря должны строиться в максимальной степени на коллективных началах, что в полной мере отвечало бы заявленным в преамбуле целям самой Конвенции. Сплошь перекрытый государственными границами, секторами и зонами Каспий — это едва ли то, что мы все хотим видеть в качестве режима этого уникального водоема. В то же время мы понимаем, что каждому прикаспийскому государству необходим морской пояс для обеспечения безопасности и осуществления хозяйственно-экономической деятельности. Исходя из этого, Россия, как вы знаете, предложила установить национальную зону для каждого прикаспийского государства шириной 15 миль. За пределами этой зоны вода находилась бы в общем пользовании всех сторон. Полагаем, что создание рыболовных зон за пределами 15 миль серьезно снизила бы эффективность коллективного регулирования научно-исследовательской и рыбохозяйственной деятельности, затруднила бы воспроизводство биоресурсов. Мы посчитали, надеюсь объективно, и полагаем, что такой национальной 15-мильной зоны, вполне достаточно, чтобы обеспечить "страховочный объем улова". Разумеется, рыболовство будет продолжаться и за пределами национальной зоны, но уже на основе общих правил и квот, которые будут вырабатываться на консенсусной основе.

Когда мы предлагаем 15-мильную национальную зону, то следует иметь ввиду, что тем самым мы существенно расширяем область исключительных прав на рыболовство для прибрежных государств, поскольку до сих пор, согласно еще советско-иранским договорам, рыболовная зона не превышала 10 миль. Так что дополнительные 5 миль — это существенное расширение исключительных национальных зон.

По основным принципам военной деятельности на Каспии водораздел сохраняется по двум проблемам. Во-первых, это демилитаризация или стабильный баланс вооружений. Во-вторых, присутствие вооруженных сил третьих стран на Каспии или запрет на такое присутствие. Что касается демилитаризации моря, то, как бы привлекательно не звучал этот термин, едва ли он отвечает современным реалиям. На практике такая демилитаризация означала бы разоружение на Каспии перед лицом новых вызовов и угроз. С другой стороны, прибрежные государства не заинтересованы в наращивании вооружений на Каспии, поскольку ни одно из них не создает военной угрозы друг другу. Поэтому мы предложили включить в Конвенцию формулу поддержания стабильного баланса вооружений сторон, осуществление военного строительства в рамках разумной достаточности. Нам представляется, что эта формула приемлема для всех.

Мы уже договорились и даже записали в согласованную часть преамбулы, а также в статью 3 проекта Конвенции, что отказываемся от применения силы или угрозы силой и будем использовать Каспий только в мирных целях, уважать суверенитет, независимость и территориальную целостность друг друга. Если эти взаимные обязательства, которые уже включены в Конвенцию, дополнить принципом несоздания угрозы извне путем запрета военного присутствия на Каспии вооруженных сил третьих стран, тогда и в принципе не останется никаких поводов для конфликтов или применения силы на межгосударственном уровне. То есть ни конфликтов, ни применения силы уже даже в теории быть не сможет. При таком варианте все имеющиеся у каспийских государств военные инструменты могут быть ориентированы исключительно на совместную борьбу с терроризмом, распространением ОМУ, организованной преступностью и на защиту объектов газо- и нефтедобычи.

Такие действия, конечно, идеально осуществлять скоординировано. Вам хорошо известно российское предложение о создании за счет сил и средств прибрежных государств группировки КАСФОР, которая бы боролась с этими явлениями и выполняла бы те функции, которые я перечислил.

Принцип неприсутствия на Каспии вооруженных сил, принадлежащих неприкаспийским государствам, становится особенно актуальным в связи с усилиями внерегиональных держав по военно-политическому проникновению с не очень понятными целями на Каспий в ситуации, когда сами наши страны вполне в состоянии решать те задачи, которые связаны с нейтрализацией здесь новых вызовов и угроз. Мы просто многое потеряем, если откроем двери для чужого военного присутствия на Каспии. Опыт показывает, что пригласить иностранных военных легко, а гораздо труднее бывает потом добиться их вывода.

Большую тревогу у российской общественности вызывает экологическое состояние Каспия, вероятность техногенных катастроф в результате интенсивной эксплуатации морских месторождений углеводородов. Это очень серьезная причина, по которой вопросы прокладки магистральных трубопроводов по дну моря должны быть, конечно же, делом всех прикаспийских государств, а не только тех, по зонам недропользования которых пролегала бы та или иная замышляемая трасса. Рассчитываю, что здесь мы все проявим коллективную озабоченность и ответственность за экологию Каспия.

Что касается транзита транспортных средств прикаспийских государств в мировой океан и обратно по внутренним водным путям России, то такие пути по определению не являются международными. Поэтому в данном случае транзит не может осуществляться в абсолютно свободном режиме, а предполагает заключение соответствующих соглашений между Россией и внутриконтинентальными каспийскими государствами. Опыт наших контактов с некоторыми коллегами показывает, что такие вопросы вполне можно решать через заключение соглашений.

В заключение хочу отметить, что мы уже довольно долго говорим о целесообразности проведения Второго каспийского саммита. С ним связываются надежды на укрепление безопасности и стабильности в регионе, на придание динамики переговорному процессу как по конвенции, так и по отраслевым соглашениям. Чем больше вопросов решается в рамках Специальной рабочей группы, чем меньше остается несогласованных положений, тем больше имеет значение вопрос об определении сроков саммита, чтобы использовать такую договоренность для интенсификации работы по остающимся пока открытыми вопросам. Мы готовы конструктивно рассмотреть предложения наших иранских партнеров как хозяев будущей встречи по срокам созыва такого саммита.

Хотел бы призвать всех наших коллег к тому, чтобы до завершения переговоров, до тех пор, пока устраивающее всех новое урегулирование на Каспии не достигнуто, мы бы придерживались правил поведения, которые основываются на уважении норм советско-иранских договоров и законных интересов друг друга.

Еще раз выражаю удовлетворение тем, что ваша группа без особого шума, без пропаганды своих достижений, продвигается достаточно уверенно в урегулировании сохраняющихся вопросов. Желаю вам успеха и решения хотя бы некоторых из остающихся проблем в ходе нынешнего заседания.